История одного флага

[rex_net]

Полицаи, из числа белорусских националистов и коллаборационистов и все вместе на службе немецкому сапогу. На переднем плане, в центре – Борис Рагуля, офицер польской армии. Оказался в тюрьме в СССР, в июле 1941 года был освобождён немцами. В 1942 году сформировал 68-й карательный белорусский батальон. Батальон «отличился» тем, что сжёг около 20 деревень, подозреваемых в связях с партизанами.

Абсолютно искусственный флаг, нарисованный в 1918 году для Белорусской Народной Республики, очередного искусственного новообразования, созданного на оккупированных немцами территориях.

Само собой, независимость и процветание новообразование подразумевалось исключительно под уютным немецким сапогом:

Рада [Совет] Белорусской Народной Республики, как избранный представитель белорусского народа, обращается к Вашему Императорскому Величеству со словами глубокой благодарности за освобождение Белоруссии немецкими войсками из-под тяжёлого гнёта, чужого господствующего издевательства и анархии.

Рада Белорусской Народной Республики декларировала независимость единой и неделимой Белоруссии и просит Ваше Императорское Высочество о защите на подконтрольной ей территории для укрепления государственной независимости и неделимости страны в союзе с Германской империей.

Только под защитой Германской империи страна видит лучшее будущее.




Впервые в истории бело-красно-белый флаг был изображен в Каталонском Атласе 1375 г. как флаг крымско-татарского ханства и попал он на территорию современной Белоруссии вместе с крымскими татарами, которых переселил сюда Витовт в 1397 году и разрешил им использовать их символику и флаги для обозначения татарских ватаг в своём войске.

Именно бело-красно-белые флаги переселённых Витовтом крымских татар и, в последующем, их потомков как служивое сословие, были запечатлены в исторических хрониках, на картине «Битва под Оршей» 1514 года, также на картине Питера Снаерса, посвященной битве под Кирхгольмом 1605 года и так далее.

При этом, бело-красно-белый флаг белорусскими националистами подается почему-то как национальный символ белорусского народа, хотя ничего национального и ничего белорусского под собой не имеет.

https://regnum.ru/pictures/2325806/9.html

https://predateli.com/2017/09/25/555326/

Comments

[beringriba.livejournal.com]

Когда Елена Кобец-Филимонова начала собирать информацию для книги, историки уже работали над шеститомником о партизанском движении в Беларуси. Им было категорически запрещено писать о том, что 22 марта 1943 года в Хатыни находились советские партизаны. Ведь написать об этом — означало подтвердить вину партизан в хатынской трагедии. Документальная книга «Распятая Хатынь» тем и уникальна, что впервые рассказывает, что в трагедии Хатыни виновны не только полицаи, нацисты, но и советские партизаны.

Писательница продолжает:

— Рецензентов не удовлетворяли некоторые другие факты, например, информация о Каминском (Иосиф Каминский — легендарный хатынец, который по официальной версии чудом остался живым после сожжения деревни; увековеченный памятником «Непокоренный человек» — образ старика, который держит на руках убитого мальчика). Так, мне стало известно, что его зять был полицаем. Кстати, много хатынских семей были полицейскими. Тогда и об этом нельзя было писать. А в частных беседах с жителями мне стало известно, что полицейских семей, которые ненавидели советских партизан, было много — и в Хатыни, и в Великой Губе, и в других местечках.

Позже в книге «Распятая Хатынь» я приведу разговор с Каминским, из которого следует, что и он нехорошо относился к партизанам. Так, Каминский в сердцах признался, что партизаны, которые пришли в Хатынь накануне пожара, приказали зарезать его последнюю овцу. «Немцы никогда ничего не забирали, а партизаны — забирали!» — скажет он.

Когда в 1970-х я начала опрашивать свидетелей, то заметила, что хатынцы, жители соседних деревень, категорически отказываются рассказывать мне подлинную историю уничтожения деревни. Путались в фактах, врали, отмалчивались. Я поняла, что их запугали.

Но это меня не устраивало. И я упрямо продолжала расспрашивать местных жителей. Позже я выяснила, отчего, например, вторая жена Иосифа Каминского так холодно меня встретила. Не позволяла ему рассказывать о том страшном дне, всячески препятствовала разговору. Что же, советская пропаганда сделала из Каминского легенду, мученика, который случайно остался в живых, вынес мертвого ребенка на руках, когда пылала Хатынь, — продолжает Елена Кобец-Филимонова.

— Но я узнала, что Каминского в ту ночь не было в Хатыни. Вернулся он в деревню только на следующий день после трагедии. Там сожгли его семью. Именно он донес на партизан. И партизаны скверно о нем вспоминали. Также стало ясно, что Каминский был не единственным жителем Хатыни, который остался в живых.

Во время сбора информации о Хатыни писательницу арестовывали как шпионку (!) А однажды Елене позвонила женщина (Елена Кобец-Филимонова попросила не называть ее фамилию) и сказала: «У вас есть сын. Подумайте о нем!»

— Трагедия Хатыни началась с того, что полицаи согнали на валку леса 26 крестьян из деревни Козыри. Происходило это возле деревни Великая Губа. Там же советские партизаны устроили засаду. И когда мимо проезжал немецкий патруль, чтобы проверить работу крестьян и настроить радиосвязь, партизаны открыли по ним огонь. Крестьяне стали жертвами короткого боя. После этого советские партизаны пошли в Хатынь, а немцы двинулись по их следам. Таким образом, козырчане были расстреляны, а судьба хатынцев уже была решена, — рассказывает писательница.